Экономика запретов – или почему России нужна экономическая нестабильность

Какая же сильная проповедь стабильности спускается сверху! Вот что говорит юный министр экономики, совсем не пенсионного возраста: «Залог успешного развития экономики – это всегда стабильность условий… Главное в налоговой системе – стабильность и предсказуемость налогового режима… Регуляторика, контроль и надзор должны быть стабильными, предсказуемыми».

Гипноз по правилам 1925 года

От этих сладких речей хочется впасть в транс. Что ж, хотите гипноза? Следуйте «Инструкции по применению гипноза» от1925 г. Она до сих пор действует в России. Хотите конфисковать учебники? Для этого есть «Инструкция о порядке передачи Народному комиссариату просвещения конфискованных учебников» 1925 года. Никто ее не отменял.

Должна ли быть стабильной регуляторика, которая стала океаном, в котором мы утонули? Только законов и инструкций у нас действуют более 8 тысяч российских, более 1300 доставшихся от СССР, более 1200 московских, более 3000 Московской области, более 150 тыс. – других регионов России.

Они в 2000-2010-х гг. росли по экспоненте. В1996 г. российским парламентом за год было принято 160 законов, в2010 г. – 450 законов, в2016 г. – 524 закона. Банк России, который тоже мечтает о стабильности, в2000 г. выпустил 219 нормативных актов, в2010 г. – 283, а в2016 г. – 523.

Всё это счастье контролера – запретительное. Вся система регулирования в России основана на понимании человека как вороватого, «обходящего правила», «вывозящего капитал» и «уходящего в валюту». К2017 г. объем Уголовного кодекса с момента его рождения вырос в 2,3 раза, а Кодекса об административных правонарушениях – в 2,7 раза. Каждый год к ним прибавляются десятки страниц.

Какой может быть стабильность правил в «экономике запретов»?

Нам не стабильность «регуляторики» нужна, а портновские, уродливые, железные ножницы. Урезать ее на 30-40%, перекроить. И получить самое чистое наслаждение от того, что дышать и двигаться стало легче.

Дайте вздохнуть!

Могущественный министр финансов нам тоже сулит стабильность, предсказуемость фискальных условий. А нам она нужна?

Чтобы «догнать и перегнать», нам нужны темпы роста от 4-5% и выше. При нынешнем налоговом бремени около 40% они невозможны. Чтобы их достичь, фискальное бремя должно быть не больше хотя бы 32-33% ВВП. Динамичная Южная Корея – 34,3% ВВП, США, которые быстрее всех выкарабкались из кризиса – 31,8%, Китай, по-прежнему делающий выше 6% в год – 28,6%, экономика Польша, росшая даже во время кризиса2008 г. – 33%.

И мы не должны забывать, что собираемость ключевых видов налогов в России последовательно снижается. Существующие ставки налогов и квази-налогов рассчитаны на фискальное бремя выше 42 – 43%.

Зачем нам стабильность тяжелейших налогов? Зачем этот груз, который каждый тащит на своих плечах, не в состоянии распрямиться? Мы не сможем с ним вырасти! Нам, наоборот, нужна нестабильность. Сильные и легкие стимулы для роста и модернизации, чтобы компании, ускоряясь, увеличивали налоговую базу!

А вот и последние предложения Министерства финансов – в который раз перекроить пенсионную систему. Убить Фонд национального благосостояния – всем обещанный «фонд будущих поколений», залог стабильности российских пенсионеров. Слить его с Резервным фондом. Отменить максимум налоговых льгот, тем самым фактически повысив налоги. И это – стабильность? И от этого великодушия – экономический рост?

Стабильные миры Центробанка

Взгляд ЦБР очень прост: устойчивость правил игры для бизнеса и макроэкономическая стабильность – низкая инфляция, взвешенная, консервативная бюджетная политика.

Кто бы спорил, если бы мы находились в Лондоне, Нью-Йорке или Париже? Но перед нами развивающаяся экономика, износ основных фондов в которой растет год от года. Экономика, нуждающаяся в сверхбыстрых темпах роста, модернизации, много потерявшая. Находящаяся на 49-м месте в мире по человеческому развитию и на 45-м месте в мире по уровню инноваций. В конце концов, на 100-м месте по ожидаемой продолжительности жизни.

Такую экономику нужно стимулировать, а не охлаждать и притормаживать. Ласкать, а не бесконечно перестраивать (ЦБР собирается вводить 3-х-уровневую банковскую систему вместо 2-х-уровневой, а в компании по «очистке» уполовинил банковскую сеть в регионах). 25 лет финансового замораживания, мельчайшая финансовая система, не адекватная размерам экономики, денежное опустынивание регионов и среднего и малого бизнеса, сверхконцентрация денег и кредитов в Москве.

Разве мы можем ждать от этого стабильности? Конечно, нет, впереди – самые отчаянные колебания в финансах! То рубль вильнет круто, то крупный банк зароем, то инфляция вспыхнет, то акции грохнем – впереди много приключений.

Другая реальность

Как можно устойчиво расти, если нажаты все тормоза: жесткая денежная политика, высокий процент, тяжелейшие налоги, административное бремя? Это всё стабильность чугунного утюга, который так придавил пиджак, что ему уже не топорщиться.

Глубочайшее заблуждение считать, что если вас придавить и обещать, что придавливать больше не будут, то вы обязательно начнете вставать, развиваться и куда-то стремиться. Ваш удел – лежать и не топорщиться.

Кажется, что в головах тех, кто рассуждает о стабильности, какая-то другая реальность. Может быть, в кабинетах стулья особо устойчивы? Или же в министерствах буфеты хороши, а в ЦБР – так просто отменно кормят?

Самое смешное, что все рассуждения высоких министерств о стабильности, об «устойчивой макроэкономической среде» совершенно бесполезны, потому что заранее известно, что никакой стабильности не будет – ни в правилах, ни в налогах, ни в курсе рубля, ни в инфляции или на финансовых рынках. Ни в собственности и ее крупных владельцах. Вечные переделы. Каждый день это блестяще доказывает.

Почему не будет стабильности?

Ответов – множество. Потому что мы глубоко зависим от цен и спроса на нефть, газ и другое сырье, от курса доллара. И нет ничего более нестабильного в мире, разве что погода.

Еще один ответ – потому что наш ключевой клиент, Европейский Союз (46% внешнеторгового оборота России) мечтает избавиться от энергетической зависимости от нас. И еще – мы потеряли «экономику сложных вещей» и «экономику простых», слабы в инновациях и теряем качество человеческого капитала.

Но самый главный ответ – быстро меняется мир. В этом ключевой вызов и основная причина нестабильности. В таком мире невозможно стабилизировать небольшую, открытую российскую экономику, если она не перейдет к интенсивным процессам развития.

Скорость роста экономики мира (в реальном измерении) – 3-4% в год, развивающихся стран – 4-6%. Пока мы хронически отстаем. В1992 г. доля России в глобальном ВВП по паритету покупательной способности была 5,2%, в2014 г. – 3,5%, в2016 г. – 3,2% (МВФ). Если не произойдет чего-либо радикального в нашей экономике, то к2030 г. опустимся до 2,3-2,5%. Слишком быстро развиваются другие, а мы плетемся как кляча с возом, нагруженным доверху нашими страхами, экономическими мифами и неистребимыми комплексами.

А что будет с сырьем – кормильцем нашим? В первичном производстве энергии в ЕС доля "возобновляемой" достигла 25 процентов. Это энергия, добываемая без нефти, газа, угля и мирного атома. Ее объемы в 2000-х гг. росли в ЕС с опережающей скоростью в 5-6% в год, подавляя спрос на углеводороды. В США количество электроэнергии, вырабатываемой ветряками, выросло в 2007-2016 годах почти в семь раз и в пределах одного-двух лет сравняется с тем, что дают ГЭС. Возобновляемая, альтернативная энергетика растет по экспоненте. Она и сланец подъедают цены на нефть. Примерно 10 лет США не увеличивают общее потребление энергии. «Трампономика» – это снятие барьеров для внутреннего производства топлива в США. Америка собирается стать масштабным экспортером нефти, газа и угля в Европу. Если это случится, цены на топливо будут падать. Сырьевая картина мира к2030 г. может быть перекроена.

А как там с конструкционными материалами? Мы – традиционные экспортеры стали и продуктов из нее. Между тем потребление стали на душу населения снизилось в ЕС в 2005-2014 годах на 17%, в США – до 10-15%. По объемам производства и экспорта стали Россия осталась на уровне середины 2000-х годов. Зато Китай прирастил экспорт стали в размерах больших, чем все то, что делается на наших заводах. И мировые цены с конца2000 г. упали более, чем в три с половиной раза.

Так что высоки шансы на то, что мы скоро войдем на территорию многолетних низких цен на сырье и материалы. И где тогда будет наш паровоз, пыхтящий, трубящий и вечно заявляющий, что он – самый лучший? Тем более что по части инноваций у него – не очень. Количество регистрируемых в год патентов выросло в 2001-2015 годах у нас в 1,3 раза, в США – в 1,8, в Израиле (во многом русскоязычном) – в 2,8, в Индии – в 6,9, в Китае – в 30 с лишним раз. Число научных сотрудников с 2013 года сократилось в России на 25 процентов, до 80,2 тысячи человек, преподавателей в вузах – на 16,8 процента, до 222,9 тысячи человек.

В2016 г. мы потеряли лидирующие позиции в мире по количеству космических пусков, уступив США и Китаю. Появились признаки сокращения российской доли на мировом рынке вооружений – на него пришел Китай. Как можно развиваться, если электроники у нас производят всего лишь чуть больше чем на 4 долл. в год на человека? Малайзия кратно больше делает интегральных схем, а в2016 г. перегнала нас по номинальному ВВП на душу населения, по ВВП по паритету покупательной способности на ту же душу. Заодно в Малайзии еще и выше ожидаемая продолжительность жизни, чем в России.

Нам нужна нестабильность

Как можно в этих условиях хотеть стабильности? Власти ее очень хотят. А нам она не нужна. И больше того – невозможна. Замороженная экономика, загоняемая в футляр, не может быть устойчива. Она упрощается, отстает от мира и будет это делать дальше под напором непрерывных внешних изменений. Она когда-нибудь может даже разрушиться – слишком велико будет давление за бортом.

Мы нуждаемся в нестабильности – но в какой? В той, что приобретается любой системой, когда она настраивается на ускорение развития. В ней всё приходит в движение, любая функция предназначается набору скорости. Все стимулы, инструменты, которыми владеет государство, подчиняются одному – перестать жать на тормоза и постепенно перейти от первой скорости ко второй, а потом – и к третьей. Форсаж – но рыночный, через экономическую либерализацию, когда государство каждому помогает расти, а не душит каждого. Как это сделать – хорошо известно, не мы – первые, не мы – последние.

Конечно, будут и обязаны быть высокие риски, будут мыльные пузыри, будет на ходу раскачивать из стороны в сторону, но наша экономика и ее финансы будут становиться больше и, значит, устойчивее.

И тогда юные – и не очень – министры и председатели выйдут на трибуну и скажут:

«Дамы и господа! В 2018-2020 гг. экономическая либерализация резко сократила риски бизнеса и его административные издержки. Налоговые стимулы, разработанные Минфином, привели к ускорению роста экономики, увеличению ее налоговой базы, к выходу из тени не менее половины компаний, ранее находившихся в тени. Центральный банк способствовал легкому доступу к кредиту и его резкому удешевлению. Курс рубля наконец-то отвязался от нефти. Запущены программы массовой дешевой ипотеки в средних и малых городах России. Наши темпы роста позволяют сказать: в России начинается экономическое чудо – и не только в военной промышленности. У нас взрывной рост рабочих мест для самых квалифицированных».

Мечты? Нет, возможная реальность, но в другой логике. Вместо скуки – творчество макроэкономических инженеров. Вместо постных, задавленных лиц – свободное дыхание. Вместо морозильника, стабилизации и подавления – рост, скорость, другое качество жизни. И совсем другой вкус у кофе, с которого начинается день.

Яков Миркин
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/34/19485/-